МАРКЕРЫ ОРТОДОКСАЛЬНОГО ЛИБЕРАЛИЗМА
Меняясь во времени и придавая различные обличия лозунгам оппозиции, либеральный лозунг по-прежнему достаточно «плодотворно» используется и в наше время
18.12.2021 564
Фото: Из личного архива автора
Две цитаты, относящиеся к теме разговора.
«Liberté – Свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит вреда другому; Égalité – Равенство означает, что все равны перед законом; Fraternité – Братство, состоящее в том, чтобы не делать другим того, что не хотел бы получить сам; а делать по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел бы по отношению к себе. Свобода раскрывается через равенство и проявляется в братстве» (b17.ru).
«Впервые девиз «Свобода, равенство, братство» (фр. Liberté, Égalité, Fraternité) появляется в речи Максимилиана Робеспьера «Об организации Национальной гвардии» (фр. Discours sur l’organisation des gardes nationales), произнесённой 5 декабря 1790 года в Национальной ассамблее и положенной в основу декрета 27-28 апреля 1791 года. Робеспьер предлагает девиз «Свобода, равенство, братство» как надпись на трёхцветном знамени Национальной гвардии – девиз, ставший девизом всей Великой французской революции. Речь была напечатана и распространена по всей Франции, способствуя популяризации лозунга» (ru.vikipedia.org).
Даже при поверхностном анализе прагматики вышеприведенных цитат видно, что идеи, лежащие в основе данного лозунга: «Свобода, равенство, братство», по своей сущности являются утопическими, т.е. фантастическими. «Утопия – изображение идеального общественного строя в прошлом или воображаемом будущем (ухрония), либо в якобы уже существовавшей или существующей где-то стране…» (ru.vikipedia.org).
«Воображаемое будущее» часто является также и «воображаемым прошлым», поэтому эти определения являются «эквивалентными», а точнее, «эквивалентными по своей фантастичности».
Дополним еще одной цитатой определение «утопия»: «Утопия» может иметь положительное значение, как нормативный социальный идеал общества (или положения дел) совершенного качества».
Увы, лозунг, пришедший в голову французского юриста Максимилиана Робеспьера, как «нормативный социальный идеал общества» не тянет даже на тройку с точки зрения логики юриспруденции, поскольку «идеал» ну никак не может быть «нормативным».
Мимоходом заметим, что именно во Франции, а не в Германии или Великобритании родился этот лозунг. Но «глобальное заинтересованное сообщество» мигом распространило его влияние на весь «европейский континент». Да, да, именно во Франции, относительно которой германский канцлер Отто фон Бисмарк заметил, что «в Париже живут одни обезьяны» (да простят меня те, для кого выражение «увидеть Париж и умереть» является недостижимым идеалом существования). Припомним, что в средневековье, когда из-за частых дуэлей возникла угроза полного уничтожения аристократической элиты Франции, король был вынужден издать указ, категорически эти дуэли запрещающий.
Почему возникали эти дуэли?
Из-за «нарушения» этих, еще не сформулированных принципов «свободы, равенства и братства».
Как видим идеалы «свободы, равенства и братства» уже в то время будоражили «протестантские» умы народа и королевской знати. «Свита играет короля», но одновременно и перенимает все королевские замашки, формируя и признавая свой менталитет никак не ниже королевского.
И, поэтому дух «свободы, равенства и братства» от протестантской знати королевского двора распространился и ниже, на парижскую чернь, и далее – во времени – и на новую буржуазию королевской Франции, позднее, спустя столетие поменявшую христианский символ Парижа – Нотр-Дам-де Пари – на железяку Эйфелевой башни.
Еще позднее, российские промышленники и негоцианты, юристы и другие прочие небедные разночинцы, ошиваясь в Европе – Париж, Берлин, Цюрих, Женева и т.д. И, познакомившись с наимоднейшими артефактами политического андеграунда, скроив из них социальную «движуху» «пролетарии всех стран соединяйтесь», – на весь двадцатый век и начало двадцать первого века «обеспечили» эволюцию российского социума по пути, радикально отличающемуся от христианского.
Для примера перечислим несколько основных «маркеров», характеризующих «опознавательные знаки» либерального дискурса.
- «Права человека» – данный маркер для реального подтверждения своего существования предполагает создание надгосударственных, наднациональных конструкций («советов», «фондов», «объединений», «обществ» и т.д.) для защиты маргинализированных (денационализированных) персоналий. Нелогичность и искусственность понятия «права человека» с юридической точки зрения обсуждены в статье автора «Либерал и священник – понятия несовместные».
- «Нация» – либерал всегда полагает, что определение «нация» предполагает своим развитием «национализм», переходящий в «нацизм», в то время, как само понятие «нация» несет в себе характеристики и обычаи народа, который вправе гордиться своими «историческими наработками» – т.е. своей историей.
- Продолжительное время управления (государством) царя, президента, вождя – дается свыше за конструктивные и прочие государственные акты, способствующие устойчивости и стабильности государства. Либерал же полагает, что это время должно быть коротким – один-два срока, не более, президентства и т.д.
- Для либерала существует вопрос «Что делать?» – как помните, товарищ Чернышевский так озаглавил свой роман – ответ на который – многовариантен. Это один из основных «маркеров» ортодоксального либерализма. В то время как для человека более актуален вопрос «Как жить?»
Меняясь во времени и придавая различные обличия лозунгам оппозиции – «социалистической», «большевистской», «коммунистической», «зеленой» (экология) и курсу конструктивного государственного строительства, либеральный лозунг, сформулированный товарищем Робеспьером, по-прежнему достаточно «плодотворно» используется и в наше время. Государственный «курс развития» страны – в парадигме этого лозунга – этого «развития» не предполагает. Противоречивость, непоследовательность и отсутствие логики «развития» ведет к хаосу и войне «всех против всех».
Приведенные примеры позволят читателю самому продолжить перечень (список) основных «маркеров» либерализма, служащих для деструктивной деятельности в любом государстве, принципы функционирования которого не укладываются в рамки либерального дискурса.
Господи, спаси люди Твоя..
Уткин Юрий Герасимович, православный публицист
—————————————————————————————————————————————————————————————————————————————
ЛИБЕРАЛ И СВЯЩЕННИК – ПОНЯТИЯ НЕСОВМЕСТНЫЕ
Либеральные понятия «гражданские права и свободы», «слезинка ребёнка» хаотизируют сознание священника
.02.2021 581
Сначала нам имеет смысл припомнить, что понятие «либерал», либертарианец, возникло от небезызвестной революционной триады: «Свобода, равенство и братство». Революционер – значит богоборец, безбожник; поскольку: «Всякая власть от Бога», а у революционера власть – от человека, точнее, от «революционного» человека.
Далее. Революционер живет и мыслит в пространстве слов, понятий и смыслов, противоположных тем, которые от Божественного установления; т.е. в пространстве «инвертированного» — вывернутого наизнанку – сознания. У революционера государство вторично, поскольку революционер – эгоцентричен. Все вертится вокруг него; и поскольку государственные институты ему не указ, он требует специальных – для него – «прав человека».
Если в действиях революционера по внедрению «прав человека» в социальные надгосударственные институты, обозначается успех, государство – раздваивается и превращается в «дом, разделившийся в себе…» — государство разваливается.
Поговорим о «правах человека» поподробнее.
В интернете, в частности, в Википедии определение гражданских свобод («прав человека») звучит следующим образом: это «свободы, которые гарантированы, или должны быть гарантированы человеку для защиты его неотъемлемых прав от незаконного вмешательства других лиц, прежде всего представителей власти и судебных органов. Гражданские свободы призваны ограничить принудительные действия государства, которые формально могут быть оправданы. К таким свободам, в частности, относятся: запрещение самовольного ареста или задержания, выяснение в судебном порядке правомерности содержания под стражей; свобода слова; свобода законных собраний; свобода ассоциации; свобода передвижения; право не давать показания против самого себя».
Шизофренический характер такого определения очевиден, в том числе, из пассажа: «Гражданские свободы призваны ограничить принудительные действия государства, которые формально могут быть оправданы», где главному предложению противоречит придаточное, а придаточному — главное.
Динамический диапазон понятия «ограничить» в этом пассаже – безграничен. Преступник убил человека, но полиция колеблется – арестовать его или нет — а вдруг она нарушит границы принудительного действия, «формально могущего быть оправданным» (?!).
Чтобы ослабить абсолютно эгоцентричный характер вышеприведенных определений, рисуется некий флер «свободы власти» наказывать провинившегося: «Некоторые гражданские свободы рассматриваются как проявление уважения к главенству закона, например, право на справедливый суд. Значение гражданских свобод находит свое выражение в попытках обеспечить для них конституционные гарантии».
Логический анализ понятий «гражданские права и свободы», «слезинка ребёнка» и других либеральных категорий приводит к выводу, что все они – при многократном, частом их употреблении — разрывают ассоциативные традиционные связи в сознании и подсознании человека и, в конечном счете, хаотизируют его сознание.
А поскольку священник – тоже человек, значит, и его сознание подвергается «покушению на хаотизацию». Для того чтобы противостоять такому воздействию-покушению на человеческое сознание – особенно сознание православного священника — надо быть твердым в вере.
Богословские источники, которые мы имеем в своем распоряжении, позволяют священнику выстроить непротиворечивую, стройную логику отношения к государству и его действиям в отношении революционеров, пытающихся это государство развалить.
Поэтому он должен помнить, в частности, слова святого праведного Иоанна Кронштадтского, написанные им в начале XX века: «Да где же власть, сильная, авторитетная, самосознающая, ответственная, Богом учрежденная и от Него получающая свою силу и свой страх? Возьми ты, власть, данное тебе от Бога право, и твердою рукою держи данные тебе Богом скипетр и державу, и будь страшна всем врагам Божиим и твоим. Тогда, увидев твой скипетр и державу в крепких руках, все злые будут праведно бояться тебя, а добрые – радоваться. «Хочешь ли ты не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от нее…Если же делаешь зло, бойся, ибо он (начальник) не напрасно носит меч» (Рим.13,3,4). Итак, Россия, Бога бойся, как прежде, и царя чти (ср.1 Пет. 2,17) и всякая душа да будет покорна высшим властям (Рим. 13,1). Аминь».
Уткин Юрий Герасимович, православный публицист