Мы живём в смердяковское время – приземлённое, бескрылое, под рыночный диктат. Смердяков был пацифистом, но он же готовил убийство отца. Собственно, все пацифистики провоцируют своим слюнтяйством насилие. Мы живём в самое непоэтическое время в истории, где действует вердикт Смердякова: «Стихи вздор-с».
Но ещё хуже то, что не помня родства, связей, традиций, корней мы лишены подлинной бытийности. Для нас, как в полицейских протоколах, все кавказцы – «лица кавказской национальности». Такое может написать только человек безродный, который сам относится к «лицам нечерноземной национальности».
На Кавказе живёт много коренных народов, и каждый из них считает себя великим. Самое поразительное, что так оно и есть на самом деле. Это хорошо осознавали и казаки, и царь. Одно время царский конвой состоял из представителей горских народов и был слишком красочен и амбициозен, чтобы безукоризненно выполнять свою функцию. Потому вскоре остановились на кубанцах и терцах, которые составили Собственный Его Величества Конвой. Кто же такие «лица кавказской национальности»? Граф Петр Александрович Толстой писал своему другу Николаю Васильевичу Гоголю: «В бесславных и даже постыдных наших кавказских делах я больше всего жалею черкес. Как можно дойти до такой нелепости, чтобы положить намерением истребление лучшей первой, совершеннейшей физически породы из всех известных на земном шаре… А мы их беспощадно и бездумно губим и огнём, и мечом, и отравляем воронцовским просвещением».
Граф П.Толстой был человеком глубоко образованным и некоторое время будет исполнять должность обер-прокурора Святейшего Синода. Истинная религиозность особенно сближала его с Гоголем, который и умрёт в доме Петра Толстого. Граф по материнской линии был потомком именитых грузинских князей. Предмет, о котором он рассуждал, был ему близок.
Мнение графа Петра Толстого о физическом совершенстве кавказцев уже привлекало европейских учёных. И в наше время семья языков и раса, получившие название «индоевропейской» или «индогерманской», именуются в научных публикациях просто «кавказскими». Почему? Да потому, что после антропологических исследований был сделан вывод, что горские народы Кавказа, которых граф П.Толстой называет «черкесами» или «адыго-черкесами», являют собой наиболее совершенный тип европеоидов по выразительности черт. Бытует мнение о том, что скандинавы самые высокие люди. Между тем, кавказцы и по этому признаку превосходят скандинавов. Но кроме физического облика, кавказцы искони превосходные воины с выраженной склонностью к личной чести и верности клану. Никто не обращает внимание на то, что, даже по нашим криминальным уголовным сводкам, застигнутые спецназом горцы почти никогда не сдаются, предпочитая смерть.
Эту черту горцев сразу же уважительно отметили офицеры поколения Лермонтова, Бестужева-Марлинского, что позже нашло отражение в «Хаджи-Мурате» Толстого. Почему поколение Лермонтова сразу уловило эту черту горцев? Да потому, что они были дворяне из воинского сословия и чутки к нормам чести и отваги. Наш ОМОН о таких категориях не задумывается, и в училищах их этому не учат.
В горской доблести вместе с бескомпромиссностью и жестокостью присутствует и глубокая народная духовность. Горец как истинный рыцарь равнодушен к богатству и роскоши. Другое дело личное оружие. Он мог быть одет почти в лохмотья, но с дорогим кинжалом. Более всего горца возвышали над средой ни деньги и имущество, а личная отвага. Выше этого капитала в горах не было ничего. Эта традиция высокой духовности отражена в преданиях и песнях.
Народные чеченские песни рассказывают о том, как девушка-горянка молодому и богатому жениху всегда предпочитает пожилого удальца. Эта установка непостижима сегодня для наших, помешанных на «шопинге» и секстурах, женщин. Достоевский в «Дневнике писателя» рассказывает, с каким ужасом он подслушал разговор двух девиц, которые мечтали о молодом и богатом купце. От этой беседы девиц на писателя повеяло могильным холодом и национальной катастрофой.
Высокий строй души и нравы лучших горцев исторгли поэтические строки из сердца молодых русских дворян. Нынешние стихоложцы могут веками рифмовать и строгать хитроумные метафоры, но они и за тысячу лет не смогут обронить таких строк, как «Не пой, красавица при мне ты песен Грузии печальной».
Мы ничего не знаем о Кавказе и кавказцах. Горцы Западного Кавказа – кабардинцы и те же черкесы (адыги), долгие столетия были христианами, как и большинство алан (осетин). Дагестанцы приняли ислам раньше всех в VII-VIII веках и остались верны этой вере. В Западный Кавказ к вайнахам ислам стал особенно интенсивно проникать только в XVIII веке. Грузины способствовали проникновению христианства к аланам и абхазам. Толки в исламе, призывающие к борьбе за чистоту его, всегда были близки характеру безкомпромиссных горцев. В 30-х годах XIX века пятьсот грозных и молчаливых всадников Кази-моллы стремительно двигались в сторону гор. Среди всадников был и молодой Шамиль. Горцы искали не русских. Они рвались покарать своих же мулл, которые, по их понятию, были слишком расслаблены, чтобы угодить Всевышнему. То была реакция молодых мусульман, ждавших чистоты и строгости.
За хребтом лежала Грузия – первый удел Богоматери. Когда по апостольскому жребию Богоматери досталась Иберия, Господь утешил её, сказав: «Не пренебрегу этим народом более всех народов на земле». Как бы откликнувшись на эти слова Спасителя, грузинская церковь оказалась единственной на земле христианской церковью, которая за 1700 лет не знала ни одного случая ереси. Кавказ непостижим. Тысячи лет живут рядом грузины и армяне, и между тем нет более разных по психотипу двух народов. Армяне утратили свою государственность за восемь веков до прихода русских после сельджукского погрома. Грузины передали России после 1801 года даже три царские короны: Картли, Кахетии и Имеретии.
Зато армяне в те же годы раз десять завладевали короной Византийской империи. Именно армянин-император Ираклий, сын египетского наместника, в VII веке разгромил Иран и вернул в Иерусалим похищенный персами Крест Господень. Император Цимисхий, с которым сражался князь Святослав на Дунае, был природный армянин. Да и Русь была крещена при македонской династии, основанной македонским армянином Василием.
Когда в 1734 году грозный шах Надир-хан обложил Тифлис, весь гарнизон замершего в ужасе города составляли шесть тысяч курдских воинов. Кто они такие, эти курды, которые доминировали в этих краях уже более двух тысяч лет? Они непре- менные участники всех сражений, которые вела Россия в пределах Большого Кавказа.
Первые поселения прямых предков курдов (мидян), судя по лощёной керамике, зафиксированы в междуречье Куры и Аракса в горах Загрос ещё в V тысячелетии до н.э., до появления шумер. Когда в 539 году до н.э. мидиец Кир Великий въезжал в покорённый Вавилон, рядом с его колесницей скакал правитель Кутиума Угбару. Это вождь тех кутиев, которые в XXI веке до н.э. пришли на помощь Шумеру и стёрли с лица земли Аккад, да так, что следы этого города не могут найти до сих пор. Одного из кутийских вождей звали Тирикан. Имя не только иранское, но и зороастрийское. Тири – значит Сириус.
Кутиум сердце Курдистана, а «могучий кутии» народ «мандала», т.е. круга Кутиум известен с середины III тысячелетия до н.э. Все курды (мидийцы), и особенно курды-язиды, имеют своей первоосновой горное царство Кутиум. Первыми царями в Кавказской Албании и Грузии были мидийцы курды, они же внедрили здесь зороастризм, который господствовал до принятия христианства.
Когда Карская область вошла в состав Российской империи, курды составили половину всего населения нового края. Курды (самоназвание «корд») – на всех иранских языках это слово означает «меч», «нож», «кинжал». Со слов Эсхила: «Прометея оплакивают воинственные, неустрашимые девы, живущие в Колхиде, и скифы, обитающие вокруг Меотийского болота (Азовское море, – авт.) на краю света, и храбрый цвет арийского племени – мидяне, которые живут в скалистых укреплениях в воротах Кавказа, грозное, гремящее блестящими копьями» племя.
Одно из этих курдских копий генерал-поэт Денис Давыдов послал с Кавказа великому романисту Вальтеру Скотту. Портрет Дениса Давыдова неизменно украшал кабинет шотландского певца рыцарства.
Арабы в VII веке сразились с одним из сильных мидийских племён кордов и их именем стали называть все мидийские племена завоёванного Ирана. Когда арабы впервые перешли реку Аракс, они в хрониках отметили, что форсировали «курдскую реку Аракс».
Во всех войнах на Кавказе курды-мусульмане могли воевать как на стороне России, так и на стороне её противников. Что до кордов-язидов, то они воевали исключительно на стороне России. История не знает случая, чтобы язид воевал против России.
Язиды сохранили свою мидийскую веру, не только домусульманскую, но и дохристианскую. Первым язидом был Заратустра, создатель первой на земле религии откровения и единобожия. Язиды носители мидийской традиции, создавшей Авесту.
Перед Первой мировой войной Россия располагала замечательной плеядой иранистов-курдоведов: академики Н.Я. Марр, И.А. Орбели, выдающийся курдовед Минорский, практикующий курдовед-разведчик полковник Захарченко, создатель казачьей бригады шаха, по сравнению с которым Лоуренс Аравийский просто нервный замухрышка с непонятной ориентацией, и русский консул в Эрзеруме князь Борис Шаховской, который отстаивал интересы курдов, даже когда его ранили при нападении на консульство. Наконец, выдающимся курдоведом был генерал П.И. Аверьянов, исполнявший перед февралём 1917 года должность начальника Генерального Штаба.
Генерал Аверьянов в известном смысле продукт Кавказской Руси. Он закончил Тифлисское кадетское училище и Академию Генерального Штаба. Служил в Генеральном консульстве Эрзерума. Командовал Мингрельским гренадёрским полком. После февраля 1917 года управлял всеми областями Турции, занятыми русскими войсками. Перешёл в Белую армию, умер в Белграде в 1936 году. Перу Аверьянова принадлежит много работ, в том числе «Курды в войнах России с Персией и Турцией в течение XIX века», т.е. время Русской Илиады на Кавказе.
Генерал Аверьянов с горечью отмечал: «Только нежелание наше воспользоваться восстанием Иезданшера (в Крымскую войну, – авт.) спасло Турцию от окончательного разгрома её Малоазиатских владений». Иезданшер – племянник Бадрхана, которого называли на западе «королём Курдистана».
Курды создали лучшую кавалерию в Азии и возглавили отпор Крестовым походам. Победитель крестоносцев Фридриха Барбароссы, Ричарда Львиное Сердце и французского короля Филиппа II Августа был Салах-эд-дин (Саладин), курд из древнего племени Равади, что значит «колесничие». Вся Европа собирала «Саладинову десятину» от хижин до королевских дворцов на Третий Крестовый поход. В этом походе будет участвовать десяток выдающихся рыцарей-поэтов, таких как Фридрих фон Хаузен (погиб в походе), Вальтер фон дер Фогельвейде, великий лирик, швабский рыцарь Гартман фон Ауэ, создатель «Парсифаля» Вольфрам фон Эшенбах.
Дружины курдских горных эмиров стали ядром армии Саладина, взявшей Иерусалим. Крестовые походы создали не только готику и великую поэзию, но и всю современную Европу, которой теперь рулят жёваные политические импотенты в галстуках из Европарламента.
Курды стали прямыми соучастниками этого героического взрыва лиризма и сохранили этот порыв поэтический до наших дней.
Когда весной 1947 года вождь курдов генерал Барзани с пятьюстами отборных бойцов из Ирака через Турцию и Иран с боями пробился к реке Аракс и сдался советским войскам, то известный курдский поэт Хажар воскликнул:
Ах, как хорошо в борьбе за родину,
Быть разорённым, как племя Барзани,
Как хорошо во имя чести и славы
Лишиться блаженства и благ.
Эти строки нашли бы отклик во многих аулах и горных гнёздах нынешнего Кавказа. Отца генерала Барзани Салама в Тифлисе принимали в Офицерском собрании Нижегородского Его Величества драгунского полка. За это шейх Салан поплатился жизнью, турки выследили его и повесили.
Сегодня самая красивая улица в городе Сулеймания (Ирак) носит имя поэта XVIII века Моулави. Моулави из грозного курдского племени джафов писал: «Пусть убьют меня, /Пусть отсекут голову, /Я никого не страшусь, /Везде буду говорить правду». В главном городе джафов Халабудже, который Саддам Хусейн в бессилии травил газами, Моулави поставлен памятник. Самая нерушимая клятва джафов – это клятва могилой Моулави.
Правдолюбие Моулави имеет глубочайшие корни. До античных времён выражение «мидийское правосудие» на всём Востоке означало беспощадно честный суд, ибо Бог Митра был богом договора и правды, а мидийцы-язиды были «Барзан Михр» – всадники Митры со времён Шумера.
В Лондоне в 1998 году издали антологию 39 поэтов тысячелетнего курдского королевства Арделан, просуществовавшего в пределах Ирана до середины XIX века. Арделанская конница была авангардом персиан в войне с Россией. Минорский писал об элегиях курдского поэта Комаси (XVIII в.): «По силе художественной выразительности он превосходит известных корифеев персидской поэзии – Фирдуоси и Хакани».
Один из великих пророков грозил устами Бога Вавилону: «Вот я подниму против них мидийцев, которые не ценят серебра и не пристрастны к золоту» (Исайя, гл. 13, стих 17).
Века гонения, войны и ужасы деформировали характер курдов, но, исказив, не изменили исконный архетип. Курды всегда испытывали отвращение к работорговле, любили поэзию и правду и никогда не стреляли в спину, даже кровникам.
В пределах Кавказа творили несколько великих курдских поэтов. В XII веке Ганжой правил курдский род Шедадидов, которому был родственен и Саладин. Из этого же княжеского рода происходил великий поэт Низами Ганжеви. В пределах Карской области родился и жил курдский поэт и просветитель Ахмед Хани. Автор любимой курдами поэмы «Мам и Зин». ЮНЕСКО объявило 2005 год годом Хани.
Курды превосходят в поэзии всех своих соседей арабов, турок и даже персов, иначе и быть не может, ибо они, всадники Митры, превосходят всех в Азии в боевой благодати – фарне, – а поэзия, отвага и правда нерасторжимы.
Русские полки за одно столетие трижды брали Эрзерум – твердыню Малой Азии – и четыре раза штурмовали Карс. В пределах Карской области такие знакомые по литературе крепости, как Ардаган, Баязет – мечта ристалищ лучшего в мире Кавказского корпуса. Около Карса на речке Арпачай удостоен фельдмаршальского жезла граф Иван Гудович. Здесь генерал Муравьёв обрёл фамилию Карский. С этими краями связаны имена великих воинов Ермолова и Паскевича. На холмах и в ущельях нашли свою могилу на Кавказском фронте десятки тысяч русских воинов. Казаков хоронили, завернув в бурку.
Столетие непрерывных войн сделало Карскую землю такой же священной, как Поле Куликово, Прохоровка, Смоленск, Сталинград, – здесь, под Карсом, Кавказский фронт выиграл для России Первую мировую войну. Здесь же с казацкой пикой в схватку бросался Пушкин. Он знал, что это самая поэтическая земля на свете, потому и перевалил за Кавказский хребет к сражающимся друзьям.
Здесь «боляре» вели много раз родные полки на приступ. Дух русского штурма лучше всех уловил преображенец Державин в оде «На взятие Измаила», где с Суворовым участвовали «кавказцы».
Идут в молчании глубоком,
Во мрачной страшной тишине,
Собой пренебрегая, роком;
Зарницы только в вышине
По их оружию играют.
И только их душа сияет,
Когда на бой, на смерть идут.
Уж блещут молнии крылами,
Уж осыпаются громами;
Они молчат – идут вперёд…
Так только православные воины входят в бой как в Богослужение с непереносимыми словами «и только их душа сияет». Вся Кавказская Русь от сияния душ нетварным, незримым столпом света подпирает Божие Небо над Святой Русью.
Мы сто лет воевали с османами у Карса и Эрзерума, у самых ворот Капподокии – родины св. Георгия, орден которого был пределом мечтаний русского офицера. Но ни разу за двести лет ни офицеры, ни священнослужители, ни писатели не упомянули о том, что мы сражаемся у ворот Капподокии, родины святого Георгия и великих отцов церкви, создателей христианства.
Но самое пугающее сегодня то, что ни один офицер Российской армии, воюя на Кавказе, даже не слышал о великих подвигах Кавказского корпуса, о русской столетней Илиаде, о национальных былинных героях. Как сказал поэт Алексей Толстой: «Вышел в поле без кольчуги», почти нагишом, с одним гранатомётом.