Служба в Нижегородском драгунском Его Императорского Величества полку особенно полюбилась грузинским княжеским родам как принадлежность к всадничеству. Почин в этом деле принадлежит князьям Чавчавадзе. Кстати, однофамильцы у этого княжеского рода не встречаются.
Даже после многих сражений трудно определить, к чему ближе нижегородские драгуны – к боям или к поэзии. Знаменитый командир нижегородцев генерал князь Александр Герсеванович Чавчавадзе сам выдающийся поэт. Восприемниками его при крещении были императрица Екатерина II Великая и Великий Князь Александр Павлович (будущий император). На дочери Александра Чавчавадзе княжне Нине женится Александр Грибоедов.
Во время путешествия Пушкина в Эрзерум нижегородцами командовал его ровесник, будущий генерал от кавалерии князь Иван Андроников (Андроникашвили). По отцу князь Иван приходился внуком царю Ираклию II, а по матери – внуком имеретинского царя Соломона. До звания майора гвардии он служил в Петербурге. Но зов предков оказался сильней, и он неожиданно перевёлся в 1824 году в скромный армейский кавалерийский полк – ближе к полю боя.
Дворянская молодежь тогда рвалась под чеченские пули и к сабельной рубке с османами и курдами. В Нижегородском драгунском прославился отвагой поручик Ясон Чавчавадзе, будущий генерал и командир нижегородцев. С ним в полку служил князь Роман Чавчавадзе, будущий генерал и командир эскадрона майор князь Баратов (Бараташвили). Когда Пушкин прибыл под Эрзерум, полком командовал его друг Николай Раевский. В его командирской палатке Пушкин читал офицерам «Бориса Годунова». Слушателем в палатке был и генерал Николай Муравьев, ещё не «Карский», но уже с двумя Георгиями IV и III степени за Карс и Ахалцых. Там же Пушкин, схватив казачью пику, взлетел в седло и бросился в конную сшибку с османами. Младший брат его лицейского друга Михаил Пущин едва поспевал за ним. В кахетинском имении князя Александра Чавчавадзе побывают Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Бестужев-Марлинский, художник Гагарин. Мундир нижегородцев наденет Лермонтов и присланный на Кавказ поэт князь Александр Одоевский. Он будет воевать в районе форта Лазаревский (Сочи), где и погибнет от лихорадки в 1839 году. Там нижегородцами командовал Николай Раевский, правнук Ломоносова по матери. В 1812 году у Салтановки под Смоленском его десятилетним мальчиком с 16-летним братом прапорщиком Александром отец, командир корпуса, повёл в атаку под картечь, чтобы дать соединиться двум русским армиям и тем, по существу, спасти всю кампанию.
Прослужил князь Одоевский недолго, но оставил глубокий след. Сослуживцы отмечали «христоподобность» отважного Рюриковича. Могила князя-поэта не сохранилась, как не сохранилось и его имя среди очумелых туристов, самой низменной части любого общества.
Там же в районе Адлера в морской пехоте прошла боевая жизнь недавнего властителя дум и гвардейского капитана поэта и писателя Александра Бестужева-Марлинского. В 1837 году в Тифлисе он заказал молебен «по убитым болярам» Пушкине и Грибоедове. Вскоре пробил час и неустрашимого морпеха Бестужева, завоевавшего солдатского Георгия и звание прапорщика. Службу начал рядовым. Наши морские пехотинцы, кажется, и не слышали о своём отважном предшественнике. Сохранилась замечательная «Адлерская песня» Бестужева на мотив народной песни «Как по камушкам чиста реченька течёт». «Адлерскую песню» можно назвать поэтическим наставлением всем морским пехотинцам перед высадкой. В народно-былинных интонациях боевой морпех Бестужев восклицает:
Волны по морю кипят и шумят,
Меж собою таку речь говорят –
Ай, жги, жги, жги, говори,
Меж собою таку речь говорят.
Уж зачем это наши корабли,
Как щетиною, штыками поросли?
Дух этой песни совпадает с требованием Михаила Глинки в опере «Жизнь за царя», выраженным в гимне-марше «Славься, славься, русский народ» на слова Жуковского, имеющем основой победные религиозные канты Петра. У Бестужева в предстоящей атаке морпехов на «адлерские скалы» участвуют и волны, и тучи, и паруса. Вся природа вовлечена в русское боевое дело, и тем песня напоминает «Слово о полку Игореве». Глинка требовал вслед за кантами Петра от воинской песни «беззаветной неустрашимости».
После Великого Афганского похода, чтобы принизить десятилетнюю страду «афганцев» за Гиндукушем, стали прививать песням солдат гитарный полублатной скулёж и всхлипывания похоронных «Чёрных тюльпанов» со слезами на глазах.
Нам не диво, гренадёры, егеря,
Пить победну чару за царя,
Ай, жги, жги, жги, говори,
Пить победну чару за царя.
Наказ написан перед боем 5 июня 1837 года на 44-пушечном фрегате «Анна». В одном из десантов прапорщик Бестужев, увлекая морпехов, первым выпрыгнул из передовой лодки и устремился в рукопашную. Больше храброго «болярина» никто не видел ни живым, ни мертвым, как будто выпрыгнул в иное измерение, неведомое нам. Он при жизни, как и Пушкин, и Лермонтов, и Одоевский, воздал должное своим отважным противникам-горцам. Бестужев-Марлинский оставил кавказские повести «Мулла-Нур» и «Амилат-бек».
Города Анапа, Геленджик, Сухум – и далее до Феодосии и вдоль всего Крыма – веками служили невольничьими рынками для славянского полона. Сегодня миллионный Сочи тянется по побережью на 154 версты. В 1827 году берег отвоевывают у воинственного горского племени убыхов (адыгов), древнейших насельников края. Через десять лет создана Черноморская укреплённая линия от Новороссийска до Сухума. С 1826 года по 1856 год до начала Крымской войны за 27 лет на Черноморскую линию высажено более сорока десантов. «Адлерская песня» Бестужева-Марлинского – отголосок сражений за уничтожение невольничьих рынков и набеговой экономики.
Если мы полистаем корабельные журналы той поры, то найдём записи лицейских друзей Пушкина, Корнилова, Нахимова, Матюшкина. И убедимся, что крейсерство и погоня за контрабандистами, перевозившими невольников и оружие, были их многолетними буднями. Старший брат адмирала Корнилова был соучеником Пушкина по Лицею. При этом каждый из этого цвета нации имел по две-три кругосветки.
Эти моряки, познавшие мировой океан, и севастопольские герои – тоже все из морского фланга «кавказцев-молодцов». Эпическая «Адлерская песня» и про их боевую молодость по укреплению Кавказской Руси.
По всему периметру Большого Кавказа, на суше в Кубанских степях, в горах, на Каспии и на Чёрном море русские воины вели беспощадную борьбу с работорговлей, пресекая набеговую экономику горцев.
Казак и горец находились в историческом противостоянии не одно столетие, но они, хоть и враги, были необходимы друг другу, усиливая взаимную доблесть и невольно культурно взаимодействуя. Русские поэты чувствовали связь слова и оружия, подвига и поэзии. Тютчев, прозревая эту связь, в 1842 году обращается к любимцу поэтов Ермолову:
В кровавую бурю
Сквозь бранное пламя,
Предтеча спасения – Русское знамя
К бессмертной победе тебя повело.
Так диво ль, что в память союза святого
За знаменем русским и Русское Слово
К тебе, как родное к родному, пришло.
Пройдёт пять лет после вещих тютчевских строк, и офицер 1812 года Фёдор Глинка в «Заздравном кубке Ермолову» провозглашает:
Умом затмил он блеск алмаза,
В боях был славный он борец,
Да здравствует герой Кавказа!
Да здравствует герой сердец!
Бесстрашный, властный, неподкупный Алексей Ермолов явил всей армии и России образец русского офицера в веках.
За участие в дуэли Пушкина в качестве секунданта его лицейского друга офицера Константина Данзаса могло ждать суровое наказание. Пушкин, умирая, сказал: «Простите за Данзаса, он мне брат».
По окончании Лицея из 29 выпускников двенадцать выбрали военное поприще. В 1823 году Данзас в чине подпоручика уехал в действующую армию на Кавказ. Исключительно хладнокровный и храбрый Данзас быстро заслужил Владимира с бантом и золотую шпагу «За храбрость». Участвовал в боях против персов и турок. После дуэли его вновь ждал Кавказ, но уже в качестве наказания. Данзас вспоминал, что умирающий Пушкин заметил, глубоко вздохнув: «Как жаль, что нет здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать».
Иван Малиновский, за горячность и честность прозванный «казак», поступил после Лицея в Лейб-гвардии Финляндский полк. В 1825 году Малиновский уже в чине полковника. Пушкин о нём: «Там наш казак, и пылкий и незлобный». Выйдя в отставку, честнейший Малиновский всюду спешил на помощь людям.
Вся боевая жизнь Данзаса прошла на Кавказе. Он пережил Пушкина на 33 года и умер в 1870 году.
В 1829 году под Эрзерумом Пушкин был радушно встречен генералом Паскевичем, который велел разбить палатку поэта подле своей. Пушкин вспоминал, как он там увидел своего лицейского друга Владимира Вольховского, «запылённого с ног до головы, обросшего бородой, изнурённого заботами».
Вольховский, первый ученик Лицея, «спартанскою душой пленяя нас», по выпуску сразу выбрал должность офицера в Штабе гвардейского корпуса по квартирмейстерской части. Через несколько лет он уже поручик гвардии и командируется в Бухарию, а в 1821-1822 годах в походах с гвардией в Витебске и Минске. В 1825 году Вольховский вновь в Закаспийском крае для обозрения земель до Арала. В том же году, как «прикосновенного» к мятежу, Вольховского отправляют в действующую армию на Кавказ. Через год после отъезда Пушкина Вольховский назначен начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса и исправлял эту должность шесть лет. Ещё обер-квартирмейстером штаба Вольховский провёл полное географическое и статистическое описание Кавказа. Первый ученик Лицея и здесь был обстоятелен. Его можно назвать лучшим знатоком Кавказа в России.
Человек, о котором Пушкин заметил: «спартанскою душою пленяя нас», – обладал рыцарственным характером и исключительной честностью дворянина. В 1834 году генерал Вольховский женился на младшей сестре Ивана Малиновского Марии Васильевне. Свадьба состоялась в Ревеле (Таллин). Шаферами на свадьбе были друзья Вольховского по Лицею Михаил Яковлев и офицер Флота Фёдор Матюшкин, по лицейской кличке «Плыть охота». Так уж вышло, что Фёдор Матюшкин, кажется, удостоился наибольших стихотворных посвящений от лицейских друзей.
Матюшкин родился в Штутгарте, где его отец служил дипломатом. Отец рано умер, и его мать Анна Богдановна Медер с трудом сводила концы с концами. Страсть к морю зародилась и укрепилась под влиянием Пушкина. В 1817 году из Кронштадта в кругосветное плавание уходил военный шлюп «Камчатка» под командой рязанского дворянина Василия Головина, который медаль «За отвагу» получил ещё кадетом Морского корпуса. Головин выдающийся моряк. Его записки «В плену у японцев» станут первым опытом выдающейся русской прозы. В том же плену Головин будет наизусть читать потрясённому японскому сановнику оду Державина «Бог».
Матюшкин добился приёма в команду «Камчатки» в качестве гардемарина. С ним на борту было ещё два молодых флотских офицера Ф.Врангель и Ф.Литке, оба будущие академики и адмиралы. Матюшкин и сам будет адмиралом, как и его командир Василий Головин.
Взволнованный мыслью о мировом океаническом пути друга, Вильгельм Кюхельбекер посвятил ему торжественный стих в гомеровском ключе. Сам Вильгельм считал это стихотворение одним из лучших своих юношеских произведений.
Скоро, Матюшкин, с тобой разлучит нас шумное море:
Чёлн окрылённый помчит счастье твоё по волнам!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . .
Но не забудешь друзей! Нашей мольбою храним,
Ты не нарушишь обетов святых, о, Матюшкин! В Отчизну
Прежнюю к братьям любовь с прежней душой принесёшь!
Стихотворение, достойное предмета. Как-никак друга ждало сапфировое море Гомера и бушующий мировой океан, а шлюп «Камчатка» в нём что скорлупка.
Сейчас мошенники с мышиной душой всячески высмеивают пафос и всё высокое. Но они сгинут, а Лицей вечен.
После кругосветки с будущим адмиралом Анжу и под началом барона Врангеля Матюшкин отправляется в экспедицию по описанию берегов Северо-Восточной Сибири и Ледовитого океана. Впереди метели, ночь, морозы, собачьи упряжки, льды. По возвращении вышла книга «Путешествие по Северным берегам Сибири и по Ледовитому морю в 1820, 1821, 1822 , 1823 и 1824 гг. Экспедицией, состоящей под начальством флота лейтенанта Фердинанда фон Врангеля».
Во время скитаний по Заполярью путешественники в междуречье Яны и Индигирки наткнулись на чудную церковь, стоящую на месте вымершего от холеры в XVIII веке города Зашиверска. Матюшкин зарисовал поразивший его в ледяной долине храм. Церковь срубили казаки из могучих плах в 1700 году, в год Нарвской битвы Петра.
Академик Окладников с учениками по брёвнышкам разобрал зашиверскую церковь и перевёз её в Академгородок. Теперь она украшает музей Новосибирского научного центра. Так лицеист Матюшкин причастился нынешней Academia Sibеrica.
По возвращении Врангель рассказал царю об экспедиции. Поражённый грозной природой и опасностями Александр I спросил: «Были ли там красные дни?». Врангель отвечал: «Там все дни были красными», то есть – прекрасными.
В это же время первый ученик Лицея офицер штаба Вольховский был в знойных песках Бухарии.
В июне 1825 года к Матюшкину в Кронштадт приехали К.Рылеев, В.Кюхельбекер, корнет князь А.Одоевский. «19 октября 1825 года», в день Лицея, Пушкин в Михайловском вспомнил друга:
Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лёд полунощных морей?
В счастливый путь!
1825-й год. Вторая кругосветка под начальством Врангеля. Пушкин не мог удержаться:
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Спокойной пристани давно ли ты достиг –
Давно ли тишины вкусил отрадный миг –
И вновь тебя зовут заманчивые волны.
Дай руку – в нас сердца единой страстью полны.
Из Кронштадта в Наваринскую бухту (1827 г.) уходит корабль «Азов» под командой Лазарева. На борту молодые офицеры Корнилов, Нахимов, Истомин. Корабли провожает и Пушкин. В руках у него тяжёлая трость. В набалдашник впаяна пуговица от мундира Петра Великого. С той же эскадрой уходит Матюшкин. Он вахтенный начальник на корабле «Эмануэль». Это великие мгновения тысячелетней истории России. «Азов» сразится с пятью турецкими кораблями и первый на флоте получит кормовой гвардейский флаг! Матюшкин вскоре командует бригом «Ахиллес», Корнилов – бригом «Фемистокл». Матюшкин проведёт на Чёрном море в крейсерстве 15 лет. Оттуда он отправит лицейскому другу Яковлеву письмо с горестными упрёками: «Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил? У какого подлеца поднялась на него рука? Яковлев! Яковлев! Как мог ты это допустить?».
Командиром 44-пушечного фрегата «Браилов» Матюшкин, как и его друзья Нахимов, Корнилов, Истомин, крейсирует вдоль Кавказской линии, поддерживает с моря русские войска, пресекает контрабанду и топит английские и турецкие суда, которые везут оружие мятежникам.
Контр-адмирал Матюшкин в 1853 году выехал из Петербурга в Свеаборг. Его задача защитить город от англичан. Матюшкин начинил крепость порохом. Когда на город обрушилось 22 тысячи английских бомб, контр-адмирал Фёдор Матюшкин, как и подобает лицеисту, спокойно и коротко отрезал: «Взорвём или взорвёмся».
В 1860 году адмирал Матюшкин образовал Комитет по созданию в Москве памятника Пушкину, сам его возглавил и стал первым членом. Через семь лет он полный адмирал и историограф Флота. Тоскуя безмерно в Сибири, Вильгельм Кюхельбекер чувствовал, что из мира неуловимо истекает поэзия, братская дружба, родство и теплота. Мир менялся. Вильгельм не выдержал и в невыразимой тоске вскричал:
Лицейские, ермоловцы, поэты,
Товарищи, вас подлинно ли нет?..
Лицеисты показали пример не только товарищества, но и кристальной чистоты жизни. Генерал Вольховский жил на одну пенсию в незапятнанной чистоте. Когда его перезахоронили, то нашли его тело совершенно нетленным. Сегодня словоблуды и воры день и ночь растлевают зрителей утверждениями, что в России всегда воровали и коррупция неотвратима. Лицеисты были абсолютно честны, и не только пушкинского выпуска. Потому они вместе с правоведами и заплатили за неподкупность страшными Соловками.
Лицеисты свет, пример и надежда России.
Окончание следует…