Лосятина
Скопцов А.Ф.
(фамилии, имена участников событий и название местности изменены)
В Сибири есть места где народ придерживается образа жизни своих предков, поскольку по другому там выживать трудно. В основном это районы, прилегающие к Крайнему Северу. Коренное русское население этих мест само называет себя «кержаками». Как правило — это русские, смешавшие кровь с северными малыми народами и живущие «с тайги». Работает такой мужик кем угодно (врачом, инженером, милиционером), но основное его занятие – тайга. Там он охотится, собирает ягоду, «шишкует», ловит осетра и стерлядку в таежных реках.
Таежные угодья там негласно поделены между семьями и родами и ко всему, что на этих делянах произрастает, бегает и летает, относятся по-хозяйски, лишнего не берут и посторонних туда не допускают. Тайга большая, но контроль за ней со стороны местных, ощущается повсюду.
Трудно приезжему человеку найти нишу в этом устройстве жизни. Либо иди на лесоразработки, либо в нефтяные и газодобывающие отрасли. Но если тебя потянуло в тайгу, то готовься к жесткой конкуренции с местными жителями. Договориться с русскими еще можно, если примкнуть к ним, признать их образ жизни и мышления. Но есть коренные народы ханты, манси, селькупы, остяки, которые живут в тайге по древним законам своих предков и в понятие «напакостил» в тайге они вкладывают свой смысл. Человека, который поступил даже без злого умысла не по их правилам, ждет жестокая расправа.
Осуждать за это аборигенов трудно, поскольку народ они темный и выживают в суровой таежной жизни только благодаря законам предков. Вот, к примеру, в тайге попадаются маленькие домики, почти землянки. Жить в них не каждый сможет, а переждать непогоду, обогреться и обсушиться любому вполне доступно. Пришелец найдет здесь печурку, запас сухих дров, спички, соль, крупу, сухари, нехитрую посуду. Если необходимо можешь этим пользоваться, но, уходя, оставь по возможность подобный запас для тех, кто придет после тебя и не вздумай порушить это жилище или его содержимое – подпишешь себе смертный приговор.
Найти чужую добычу (охотничий или рыбацкий трофей) если хозяин припрятал её и присвоить — также смертный грех.
Иван Ковалевский приехал на север Томской области за длинным рублем, но не смог долго работать на лесозаготовках, сошелся с местной остячкой Полиной. Нажили двух детей и решили, что легче жить тайгой, охотясь сдавая пушнину государству. Поселились в лесу в заброшенном домишке, неподалеку от дома остяцкого охотника Васьки Кындыкова, который всю жизнь охотился и безвыездно жил в тайге.
Остяки Васька и его жена Тамара не отягощали себя родительскими обязанностями и всех родившихся детей, едва те начинали ходить, сдавали в ближайший детский дом. Так поступали в советские времена многое остяцкие семьи. Дети переставали быть обузой и не мешали родителям жить в своё удовольствие. Нужно сказать, что попьянствовать остяки любят, но во хмелю становятся жестокими и не признают ни каких авторитетов. Много этого народа сидит по тюрьмам за убийства своих же сородичей по ничтожному поводу в пьяных ссорах.
В то же время охотники и следопыты остяки отменные, тайга для них дом родной.
Где было Ковалевскому, приехавшему из центральной России, тягаться со своим соседом Васькой, который никогда из тайги домой пустым не возвращался. Но Васька с женой, отвезя пушнину в райцентр, впадали в загул, а у Ивана с Полиной не часто мясцо в супе водилось, поэтому и дети их росли полуголодными.
Зима в тех краях долгая и суровая, морозы за сорок зашкаливают, да еще и с ветром, Ходит Иван по тайге по нескольку дней, капканы проверяет, следы звериные высматривает, но нет ему охотничьей удачи, возвращается домой с редким зайчишкой или тетеревом, если повезет. В тайге крупного зверя нужно добывать – лося или медведя, тогда и голод не страшен, а на сытый живот можно и пушнину промышлять – белку, соболя.
И вот принес Иван домой целую заднюю ногу лося, мяса чистого килограмм на двадцать. Радости не было предела, наконец улыбнулась Ковалевскому удача, вся семья наелась досыта и еще запас сделали.
Весной в местной речушке, когда сошел лед, нашли труп беременной женщины с проломленным черепом и с веревкой на шее. Опросом немногочисленного населения окрестных заимок установили, что убитая Кындыкова Тамара. Милиция кинулась ловить Ваську, полагая, что это его пьяных рук дело, но того и след простыл. Домик Кындыковых стоял пустой, вымерзший, ни каких признаков недавнего пребывания в нем людей.
Ближайшие соседи Ковалевские в один голос утверждали, что Кындыковы еще в феврале собрали кое-какие пожитки и на лыжах ушли из дома, ничего не объяснив. Так Кындыковы поступали часто, отвозя в райцентр пушнину.
Труп есть, смерть носила криминальный характер, и прокуратура района возбудила дело, которое в итого пришлось расследовать мне, молодому следователю только что с университетской скамьи, приехавшему в этот забытый Богом район по распределению.
Не люблю я «мокрые» дела, в них трагедия, человеческая изнанка, теряешь веру в людей. Но нелюбовь эта пришла со временем, а тогда я гордился тем, что мне доверили расследовать убийство и есть возможность себя проявить.
Мой «вождь и наставник» старший следователь прокуратуры района Журков резонно заметил, что нянчиться со мной не собирается, поскольку загружен по ноздри прокурорской работой, вместо вечно больного прокурора, и положиться я могу только на свои теоретические познания да на опыт участкового Климова, который с самого начала раскручивал это убийство.
Почтовым вертолетом добрался я до поселка Кривского, ближайшего к месту обнаружения трупа, где и познакомился с участковым Климовым, низкорослым крепышом, со здоровым румянцем на щеках. Возраст его было определить трудно, но держался он степенно, уверенно, угадывалась привычка ни от кого не зависеть и в любой ситуации самостоятельно принимать решения – настоящий сельский «Анискин».
Вечером в сельсовете мы стали вдвоем обсуждать возможные варианты раскрытия преступления. На первом месте была версия о том, что убийство совершил Васька Кындыков, который к тому же ранее судим за злостное хулиганство (обычная статья для судимых остяков). Правда мотив был непонятен, прожили Кындыковы долго и каких-либо взаимных обид на поверхности видно не было.
Еще одна версия — убийство совершено третьим лицом с целью хищения денег или пушнины, ведь супруги Ковалевские показали, что Кындыковы ушли вместе, а так они уходили зачастую, чтобы сдать пушнину в Коопзверопромхоз. В обоих случаях нужно было искать Ваську, а по последней версии, возможно, что и его труп.
В этом направлении мы с Климовым начали интенсивно работать, насколько это возможно в малонаселенной местности и вскоре зашли в тупик, поскольку все наши предположения рассыпались. Присутствовало чувство, что кто-то осторожный следит за нами со стороны, а мы его не видим и даже не подозреваем где он находится.
Я, как принято, выполнял следственные действия, а Климов взял на себя всю оперативную работу, но при этом делал её добросовестно, хоть и был загружен обычной для участкового текучкой.
И вот однажды Климов во время нашей вечерней планерки сказал, что он должен отлучиться на два – три дня и проверить некоторые свои сомнения относительно правильности взятого нами направления. Тактичный человек, он как бы извинялся, что не может раньше времени посвятить меня в свои планы. Я был зеленый против Климова, и он не был обязан передо мной расшаркиваться, но это была мудрость опытного сыщика.
Три дня я подчищал дело, скучая и мысленно настраиваясь возвратиться в прокуратуру не на щите, как было задумано, а с нераскрытым делом.
Ночью, когда я уже видел сны, меня разбудил голос Климова: «Вставай начальник, есть новости». Спросонья я не понял в чем дело, участковый был одет как местный охотник в какое-то сильно пропахшее дымом, рыбой и хвоей одеяние. Лицо, опухшее не понятно от чего, давно небрито, в руках двустволка-ижевка, на поясе патронташ.
Сам я любитель охоты и, не оценив ситуации, подумал, что Климов решил пригласить меня на охоту за глухарем, в этих местах они иногда попадались в большом количестве.
Нет, участковый был настроен слишком серьезно, хоть и выглядел усталым. Мы заварили чай и он стал рассказывать, что все наши поиски велись в ошибочном направлении. Он долго размышлял над этим, пока в поселке случайно не встретил выходившего из магазина мужчину похожего на Ковалевского. Сначала Климов не придал этому значения, но потом удивился поскольку в это время года от заимки Ковалевского в поселок добраться не просто (болота), до и дел в тайге сейчас хватает, нужно шишковать, заготовлять травы и ягоду, подошла охота на боровую дичь, подготовка к зиме. Даже опытные охотники в это время из тайги не вылазят, а уж Ковалевскому и подавно в поселке делать нечего.
Зародилось подозрение у Климова, что Ковалевский наведался в поселок, чтобы прознать о ходе следствия. Тонким психологом оказался Климов, все взвесил, все просчитал и на обласке (легкая деревянная долбленая лодка) поехал проверить свои сомнения.
На заимке Ковалевского не оказалось, жена сказала, что в тайге целыми днями пропадает, но тут пропащий и сам явился. Увидел участкового и засуетился, соврал, что только из леса вернулся, а у самого покупки из магазина. Зачем врал?
Задержал Климов Ковалевского по якобы подозрению в браконьерстве и привез его в поселок, захватив ружье и патроны задержанного. По пути участковый несколько раз намекнул Ивану, что речь будет с ним вестись далеко не о браконьерстве, а об убийстве Кындыковых и тот потерялся, осунулся, замкнулся.
Климов предложил немедленно начать «колоть» Ковалевского пока тот не пришел в себя. Я согласился и мы пошли в сельсовет, где на крыльце я увидел высокого худощавого мужчину внешне ни чем не примечательного, с черными настороженными глазами.
В кабинете участкового мы расположились втроем и я отдал инициативу Климову. Не буду пересказывать все тонкости и хитросплетения допроса, однако к утру у меня был готов протокол с изложением подробного рассказа Ковалевского
Он не поддерживал отношений с супругами Кындыковыми, те держались отчужденно, понимая свое превосходство потомственных таежников. Однажды, проверяя капканы, Иван напал на лыжню Василия и по глубине её понял, что домой тот шел с тяжелой ношей.
Иван решил пройти по следу в противоположную от дома сторону и, через несколько километров, обнаружил спрятанную под ветками и снегом часть лосиной туши. Решив, что сосед не узнает (поскольку начиналась пурга), Иван отрубил заднюю ногу лося и с большим трудом привез её домой.
Таким образом, Иван подписал себе приговор по таежным законам. Через пару дней его в лесу нагнал Васька, который был пьян, сильно возбужден, без каких-либо объяснений он навел на Ивана ружье и сказал, что сейчас отведет его к тому месту, где Иван «напакостил» и там его пристрелит.
Иваново ружье Васька не забрал, и оно по-походному висело у Ивана за спиной. Так они и ехали по лыжне, Иван впереди, а сзади с ружьем на изготовку Васька. Решив, что смерти не избежать, когда до лосиной туши оставалось пару километров, Иван пошел на хитрость. Он сказал Ваське, что хочет сходить по большой нужде, поскольку от страха у него скрутило живот. Васька презрительно выругался и позволил Ивану съехать с лыжни, а сам проехал немного вперед и тут же получил пулю в затылок.
Труп вместе с ружьем и лыжами Ковалевский оттащил к замерзшему ручью и присыпал снегом. Вернувшись домой, он обо всем рассказал Полине и они решили ни чего не говорить о случившемся жене Василия.
Примерно через неделю к Кавалевским пришла Тамара, что случалось крайне редко, она стала расспрашивать Ивана, не встречал ли тот в тайге Василия. По-видимому, муж говорил ей о случае с лосиной тушей. Иван солгал, сказав, что Василий пошел на дальние угодья проверять капканы, но по глазам женщины понял, что она обо всем догадалась.
Тамара утром на лыжах пошла по старой мужниной лыжне и у Ковалевского не возникло сомнений в том, что опытная таежница найдет труп. Это и определило судьбу Кындыковой. Догнав её, Иван ударом обуха топора проломил череп своей жертвы, а затем для надежности затянул веревочную петлю на её шее. Труп он спустил под лед местной речушки. Обо всем рассказал своей жене и решили они всем говорить, что Кындыковы оставили свое жилище, уехав неизвестно куда.
Мы с Климовым понимали, что одних показаний подозреваемого недостаточно, нужно срочно искать доказательства. Ковалевскую как лицо заинтересованное мы во внимание не принимали.
Был вызван небольшой вертолет от нефтеразведки и на нем мы, взяв с собой Ковалевского и судебного медика, стали искать место сокрытия трупа Кындыкова. Долго кружили мы над тайгой, спускаясь по просьбе Ивана то в одном то в другом месте, но всё впустую, останков человека обнаружить не удалось. Возможно труп растащили звери, а может он погрузился в болото, если Иван спрятал его на болотистой почве. И то и другое приводило нас в уныние. Следующий день полетов принес удачу, со второго снижения мы увидели останки человека, выступавшие из заболоченного лесного ручья.
Сомнений не оставалось, мы нашли труп Кындыкова, тут же были ружье, заряженное жаканами, и патронташ. В затылочной части черепа медик определил входное отверстие, в лобной – выходное. Оформив все документально и сфотографировав, записав понятыми пилотов вертолета, мы погрузили свою находку и полетели в поселок.
Затем в доме Ковалевских при тщательном обыске были найдены обрывки веревки идентичной с той, которая была на шее Кындыковой Тамары, проведены необходимые экспертизы, и преступление было практически раскрыто.
Суд приговорил Ковалевского к расстрелу, который затем был заменен на предельный срок лишения свободы, Полина сдала детей в интернат и поступила на работу.
Часто потом, попадая в тайгу, я вспоминал суровые законы аборигенов. Однако сейчас приходит осознание того, что эти дикие законы подобно медведю-шатуну вышли из тайги и упорно протаптывают себе дорогу в современной жизни. Хочется думать, что где-нибудь есть ещё невостребованный страж порядка Климов, который остановит медведя…
Скопцов А.Ф.