Карем Раш
РУССКОЕ СТОЛЕТИЕ.
Несостоявшееся выступление на конгрессе российской интелигенции в Москве. Июнь 1999.
—————————————————————————————————-
Представлять Карема Раша, известного писателя и публициста, не нужно. Его книги должны быть настольными книгами всякого уважающего себя педагога.
Защитник армии и государственности, Карем Раш всю жизнь посвятил патриотическому воспитанию. Труды Карема Раша пронизаны военно-философской мыслью о назначении армии, об историческом пути русского народа, о достоинстве солдата и нравственных основах служения Отечеству. Он одним из первых заговорил об угрозе забвения родных истоков как о национальном бедствии. О том, что забвение тысячелетих традиций ведет к рабскому приятию чужестранной пошлости, мещанству и деградации — ко всему тому, что мы сейчас имеем.Предлагаемая статья должна была прозвучать на конгрессе российской интеллигенции, но зная бескомпромиссность автора, организаторы не предоставили ему слова.
—————————————————————————————————-
Москва — сердце России. Сердце Москвы — Кремль. Сердце Кремля — Георгиевский зал. Святой Георгий — на гербе Москвы. Георгий — покровитель воинства и, прежде всего, офицерского корпуса. Веками он был покровителем княжеской дружины. Княжеская дружина в 700 отборных витязей считалась большой дружиной. Княжеская дружина первой приняла христианство и крестила Русь.
Не узнав тайны Святого Георгия, нам не осмыслить уходящее, самое кровавое в истории, столетие и не преобразиться в канун двухтысячелетия воплощения Господня.
Бой Георгия со змием дает ответы на все вопросы, которые ставит перед нами и война, и мир, как и все сферы воспитания человека. В этом русском бою — вся тайна бытия.
Все тайны человеческой природы и души раскрывает до дна праведный бой.
Главная тайна Змееборца не в том, что он побеждает внешнего врага, чужака, рептилию. Величие Георгия в том, что прежде чем выйти на поединок, он стяжал «дух мирен» в себе.
Тайна Георгия — в его лике. Лик его в бою ясен. Он побеждает зло, но злом не тронут, не охвачен ненавистью. Это самый трудный подвиг на земле. Эллины никогда, даже олимпийских кулачных бойцов и возниц, не ваяли с репортерским следами потуг, ярости и «воли к победе». Лица их полны внутренней силы, но чисты и уравновешенны.
Будь на лице Георгия малейшее напряжение — и мы ему не поверим никогда. Его победа не будет безраздельной. Такова эстетика святого подвижничества. Потуги — это смерть правды и смерть искусства.
Полководцы все времен утверждали, что в балансе победы на материальные силы приходится только одна пятая, а четыре пятых на нравственную мощь, дисциплину, на силу духа.
Это же соотношение незыблемо для хозяйственной и повседневной жизни, как показали авторы немецкого, японского и корейского «чудес» после войны. Они подзатянули пояса. Закрыли злачные места — казино и рестораны. Получали самую маленькую в мире зарплату. 20 лет не пускади к себе чужие банки. За эти же 20 послевоенных лет немцы построили церквей больше, чем за 400 лет до этого по всей территории Германии.
***
Уходящее столетие — самое страшное и самое кровавое со времени посещения Андреем Первозванным Русской земли, но оно и самое культурное столетие в истории. Коли нет выше той любви, как если кто «отдаст жизнь за други своя», по слову Спасителя, стало быть, нет выше и культуры. В этом столетии самопожертвований и мученичества было больше, чем за все века христианства по всей Земле, а значит, и света столько же. Потому для всего человечества — это столетие есть «русский век», а для самой Руси — «офицерский век».
Сейчас речь об офицерах. Этом священстве державы. Одно столетие вместило две мировые бойни, кровавую гражданскую резню, застенки ГУЛАГа, четыре нечестивых революции, череду войн на границах, КВЖД, басмачество, Хасан, Халхин-Гол. Финскую на северной границе, бандеровцев, «лесных братьев», остров Даманский на Амуре, Афганистана девять лет, да Таджикистан, Абхазию, Тирасполь, Кавказ, Чечню, да выводы войск из респубик и Европы и, наконец, Чернобыль, не считая Испании, Китая, Кореи, Вьетнама, Египта.
В центре этого русского офицерского столетия — первый русский офицер, Георгиевский кавалер Государь Император Николай II. Накануне германской войны он рядовым 16-го пехотного полка для проверки воинского снаряжения прошел с полной выкладкой 20 верст по горным дорогам Крыма. В журнале для нижних чинов в графе «срок службы» царь записал: «До гробовой доски».
Кто служит до пенсии, тот не офицер, а «военнослужащий», пусть и добросовестный. Только так подлинный офицер отличается от обычного служивого. В Государе была тишина, никем не понятая, как и в Змееборце. Только раз он был гневен, нет, не тогда, когда лишился Царства, сокровищ и власти, а когда в Тобольске павианы в пыльных щлемах потребовали, чтобы они с сыном сняли офицерские погоны. Тогда Государь сказал: «Я им этого никогда не прощу».
Три чуда произошли позже на Руси.
В первый раз — когда разутая, разбитая, голодная, лишенная Родины Белая армия на полуострове Галлиполи вычистила оружие, залатала мундиры, провела маневры и без указа сверху в едином порыве запела «Боже, Царя храни». Монархизм при Деникине был под запретом. Вместо гимна исполнялся марш Преображенского полка.
Второе чудо: в начале 30-х, на премьере Булгаковской пьесы во МХАТе «Дни Турбиных», когда офицеры на сцене запели «Боже, Царя храни», зал весь, как один, встал и подхватил гимн. Рыков, Предсовнаркома, влетел за кулисы с разносом и орал, что и он вынужден был встать вместе со всеми и петь «Боже, Царя храни». В разгар террора, в центре Москвы, рядом с Лубянкой, хор, исполняющий «Боже, Царя храни», — это (ли не) чудо! И выше этого мгновения русский театр и русская литература никогда уже не поднимутся.
Третье чудо произошло 24 июня 1945 года, когда из святых Спасских ворот вылетел всадник на белом коне под звуки «Славься, славься, русский народ». Этим всадником был Георгий Жуков.
Полсотни миллионов мужчин взялись за оружие в Мировой войне, но лучшего полководца всех времен дал народ, понесший просто неисчислимые потери в этом столетии.
Он, Жуков, спас Москву, разбил фашистов под Ленинградом, победил в Сталинграде, сокрушил на Курской Дуге, взял Берлин и погасил Бухенвальдские печи. Как олицетворение всех солдат, Жуков выиграв войну, стал отцом всей нынешней европейской демократии.
Сталин не просто отдал Парад Жукову — он в мистическом плане признал его власть над Россией. Жуков был предызбран быть вождем России.
Жуков за всю войну от ревнивого Кобы получил только одну Звезду Героя. Первую до войны — у Вала Чингис-хана в 1939 году. Третью — после войны. Их должно было быть за войну 15 Звезд. Ему они не нужны. Главное — он дважды Георгиевский кавалер и закалился и сформировался как солдат в Императорской армии, в драгунах. Парадом командовал другой унтер-офицер и Георгиевский кавалер — маршал Рокоссовский. Они оба присягали Императору. Во главе фронтов на Параде пройдут бывшие офицеры царской армии штабс-капитаны Василевский и Толбухин, подпоручик Говоров, унтер-офицер Малиновский.
Жуков сам признавался, что при иных обстоятельсвах мог оказаться в Белой армии. И Коба это знал лучше всех. Он в 1941 году в панике вспомнил семинарию и, сдерживая дрожь, начал свое обращение к народу по радио: «Дорогие братья и сестры!». Он-то знал, что войну, по сути, выиграла Православная Церковь при всех известных факторах. Ибо за 20 лет не воспитать ни у какой нации самопожертвования.
Парад Победы, сверкая золотом погон, показал, что армия вернула офицерские погоны, отнятые у Государя. Главный итог войны в том, что вошла в войну и была разбита Красная Армия, а из Европы вернулась Русская Армия.