Илья Пожидаев, Русская народная линия
Недавно вычитал на сайте газеты «Аргументы и факты» рейтинг признанности отечественных писателей. С огромным, если не сказать разгромным, отрывом лидирует Лев Николаевич Толстой (за него отдали голоса 45% респондентов), на втором месте — Федор Михайлович Достоевский (23%).За нимис приличным отрывом следуют: Антон Павлович Чехов (18%), Александр Сергеевич Пушкин (15%), Николай Васильевич Гоголь и Михаил Александрович Шолохов (по 13%), Михаил Афанасьевич Булгаков (11%), Иван Сергеевич Тургенев (9%), Максим Горький (7%), Михаил Юрьевич Лермонтов (6%). Мне сразу бросилось в глаза, что из представленного списка только три автора представляют вполне определенную патриотическую позицию, остальные семь — либо аполитичны, либо категорически антипатриотичны. Причем рейтинг возглавляет как раз один из гениальнейших идеологов антипатриотизма.Известно, что Толстой и Достоевский, лидеры представленного газетой «Аргументы и факты» рейтинга, знали друг о друге, относились друг к другу уважительно, но предпочитали сохранять своего рода «вооруженный нейтралитет» друг по отношению к другу — настолько они были разные. Достоевский был убежденным православным патриотом, сторонником патриархальных ценностей и сильного централизованного Русского государства. Он был решительным противником либеральных, анархистских и революционных идей. Толстой же, напротив, был категорическим противником любой властной организации. В дальнейшем это его убеждение вылилось в воинствующий анархизм, пренебрежительное отношение к православной вере и в отстаивание социально-властного мазохизма, когда Лев Николаевич в открытую призвал власти не сопротивляться бунтарям и тем самым отказаться от обеспечения общественной безопасности. Сойтись эти взаимоисключающие парадигмы не могли и не могут в принципе. И вот в этом-то и состоит фундаментальный идейный раскол в рядах русской интеллигенции, и этот раскол грамотно уловили и подали «Аргументы и факты».
Толстой, при всей его гениальности и при всем его показном патриотизме, с идеологической точки зрения является, пожалуй, наиболее вредным отечественным автором. Ну, или, по крайней мере, одним из наиболее вредных. И вредность его обусловлена, как ни странно, именно его гениальностью. Если подрывная идеология проводится бездарем, которого, при любой его «раскрутке», забудут максимум через поколение, — в этом нет ровным счетом ничего страшного: проводимая им идеология отомрет, скорее всего, вместе с ним самим, да еще и будет всецело дискредитирована творчеством данного бездаря. А вот если проводником идеологиивыступает гений уровня Толстого — вот тогда она становится поистине всесильной. Тем более, если ко всему этому добавится еще и могучая информационная поддержка. Роль личности в истории еще никто не отменял, как бы этот очевидный факт ни отрицало толстовство. В свою очередь, фигура Достоевского исключительно важна православно-патриотической идеологии — опять-таки по причине роли личности в истории.
Не знаю, как во всех школах России (не считаю свой опыт всеобъемлющим и единственно верным), но, по крайней мере, в тех ситуациях, которые знакомы лично мне, творчество Толстого изучалось и изучается очень въедливо и кропотливо, в то время как творчество Достоевского исчерпывалось и исчерпывается исключительно «Преступлением и наказанием». Толстой подается как философ и историк в одном флаконе, а Достоевский — как бытописатель, тяготеющий к детективному жанру и бульварщине. Так в подсознании учеников, как губка впитывающих поступающую в них информацию, формируется соответствующие отношение к авторам. А коль скоро в мозг школьникапринудительно закачивается определенное отношение к автору, то автоматически формируется и отношение к отстаиваемой этим автором идеологии. Не знаю, делается ли это целенаправленно или это результат массового предпочтения педагогов, но факт, тем не менее, остается фактом. Стоит ли удивляться после этого рейтингам?
Мне все-таки кажется, что это целенаправленная политика. Ведь недаром же фактически запрещают гениальные православно-патриотические произведения Владимира Ивановича Даля. Редко кто вообще знает, что он был писателем — для всех он автор словаря, и не более. А Даль был не просто писателем — он был гением рассказа и повести. Крайне поверхностно упоминают о Василии Андреевиче Жуковском, Леониде Максимовиче Леонове и ряде других авторов, пусть и принадлежащих к разным эпохам, жанрам и стилям, но исповедующим идеи консерватизма и патриотизма. И уж конечно царит гробовое молчание относительно общественно-политической публицистики Федора Ивановича Тютчева: о нем просто нельзя думать иначе как о поэте. Зато творчество либерала Николая Алексеевича Некрасова, переоцененное, с моей (да и не только с моей) точки зрения, в разы, — изучается во всех школах усиленно и принудительно.
Возможно, конечно, это навязчивая идея, но я все же осмелюсь предположить, что «подозрительных совпадений» более чем достаточно для того, чтобы предположить наличие «заговора», выражаясь языком конспирологов.
Можно было бы постараться отследить и рассмотреть все идейно-диверсионные проявления в российской образовательной матрице — главным образом, гуманитарного толка, — но я решил сконцентрироваться именно на литературе. Во-первых, тема идейной направленности российского образования настолько объемна, что ей можно посвящать многотомники, да и их окажется мало. А во-вторых, история, обществознание и прочие схожие дисциплины гуманитарного цикла оперируют все же, по большей части, циферно-фактической информацией, которая школьнику часто кажется бессвязной и скучной, и ее надо попросту зазубрить. Об адекватном понимании общественно-политических процессов в 12-16 лет речи по понятным причинам не идет и не может идти. А вот литература в силу своей специфики воздействует на подсознание читателя, и детская психика наиболее восприимчива ктакого рода воздействию, поэтому литература из всего массива предметов гуманитарного цикла (по крайней мере, на мой взгляд) формирует личность в наибольшей степени.
Я вовсе не хочу сказать, что идеологически вредные, но при этом гениальные, труды нужно игнорировать или как-то затаптывать. Узконаправленная и узкозаточенная система интеллектуальной подготовки в скорейшем времени превратится в штамповочно-дебилизирующий конвейер — только с другой идейной направленностью. Такую штамповочную систему легко переделать на ту же самую, но с диаметрально противоположным знаком, — просто потому, что учащиеся будут заточены под кондовую зубрежку — по сути дела, безотносительно к содержательной части зазубриваемого.
Но необходимо выстраивать систему образования, в особенности гуманитарного, таким образом, чтобы учащиеся (или хотя бы наиболее сознательная их часть), при наличии хорошего вкуса, при наличии способности признать высококачественным даже сугубо вредное творение, понимали бы принципиальную идейно-нравственную направленность того или иного произведения.
Противостояние Толстого и Достоевского отнюдь не надумано, и все эти рейтинги составляются аналитиками и журналистами отнюдь не от нечего делать. И это противоборство совсем не двух равновеликих гениев по качеству их произведений — просто хотя бы потому, что паритет этих столпов мировой литературы уже давным-давно общепризнан и непререкаем, и вряд ли какой-либо адекватный и неангажированный человек станет оспаривать величие кого-либо из них. На самом деле все тоньше и одновременно опаснее. Это на самом деле борьба двух тенденций, двух мощнейших и непримиримых друг по отношению к другу ментальных направлений: консервативного православного централизма, с одной стороны, и хаоса, энтропии, анархии и гибели, то есть пресловутого толстовства, — с другой. Пока побеждает толстовство, причем с очень значительным перевесом. Хочется верить, что только в рейтингах.
Но в любом случае есть над чем задуматься. Есть о чем попереживать. Есть что пересмотреть. И есть пища для размышлений о том, как этот пересмотр осуществить — и, главное, на каких идейно-нравственных началах. Во всяком случае, пускать процесс хаотизации национального самосознания (тем более, в нежном детском возрасте) на самотек, на мой субъективный взгляд, смерти подобно, особенно с учетом творящихся неподалеку от наших границ событий.