Историк Народа Русского
20.08.2019
К 70-летию со дня рождения Николая Михайловича Коняева (25.08.1949-16.09.2018) …
1. С крушением атеистического коммунистического ига Россия стала возвращаться к себе.
Как только были сняты самые грубые ограничения на печать религиозной литературы, стали переиздаваться дореволюционные христианские издания и перепечатываться религиозные философы России.Как только стали возвращаться разрушенные монастыри и церкви, в них возродилась молитвенная жизнь.
Но главное, надо было вернуть к себе русскую душу. Надо было повернуть русского человека к своей подлинной истории, к своим святым, к своим героям и подвижникам, к своим заброшенным деревням и затопленным селам.
В этом возвращении громадную, можно сказать исключительную роль сыграл Николай Михайлович Коняев.
Существует житийная литература (икона словесности) и существует отечественная художественная литература о святых и духовных событиях русской истории. С ней приходит полнота жизни русского народа. Таких писателей немного в России, и одним из них являлся Николай Михайлович Коняев.
«Дух — доминанта души» — афоризм (выражение) А.Ухтомского. Духовое начало всегда не просто присутствовало в сочинениях Николая Михайловича, но было доминантным. Но при этом и душевное, человеческое раскрывалось глубже. Через его книги о святых мне и не только мне, стали, ближе, роднее блаженная Ксения Петербургская, Свирские и Карельские святые.
2. Нам не понять истории России, Русского Народа, не увидев в истории Божественного Промысла. Это не только заступничество Богородицы перед нашествием Тамерлана, набегами крымских ханов. Это не только явление страстотерпцев Бориса и Глеба святому Александру Невскому, но это и явление святых корректирующих деятельность наших правителей.
Николай Михайлович Коняев показал это на примере блаженной Ксении Петербургской, первой после Петровских реформ святой. Его нужно (сути можно) считать продолжателем духовной художественной историографии. (С этим русская историография обретает свою полноту.) Коняев показывает, как в подвиге блаженной Ксении восстанавливается, прерванная расколом Русской Православной Церкви и реформами Петра I духовная традиция.
Обратимся к книге. Н.М. Коняев пишет: «Ведь для того и принимала блаженная Ксения подвиг юродства, чтобы износить на плечах своей святой молитвы этот страшный петровский мундир, в который пытались застегнуть Русь» (Коняев Н. Ангел над городом. СПб, 2017, с.92).
«При этом святая Ксения совершала свой молитвенный подвиг не на Святой Руси времен Ивана Васильевича Грозного, где юродивых почитали все, включая и самого царя, а в столице Российской империи, в 1757 году, когда был издан Указ, запрещавший нищим и увечным бродить по петербургским улицам. Нищих ловили. Молодых и здоровых сдавали в солдаты и матросы, а негодных отсылали на каторжные работы. В принципе, Ксения Григорьевна подпадала под Указ от 29 января 1757 года и, как негодную к службе солдатом или матросом, её должны были отправить на каторжные работы. Хорошо хоть, что милостивым указом Елизаветы отныне запрещено было рвать ноздри женщинам» (Там же, с.94-95).
«Несокрушимо крепким оказалось Русское православие… Словно ангел бесплотный, явилась блаженная Ксения в город, который и строился, чтобы уничтожить русскую православную жизнь, чтобы превратить Русь в подобие протестантских государств, не знающих ни святых, ни чудес. Посрамляя все попытки зарегулировать, зарегламентировать русскую жизнь, невредимо шла она сорок пять лет через сита полицейской бюрократии» (Там же, с.117).
3. Николай Михайлович оставил нам громадное наследство (несколько десятков книг). В чём тайна такого обилия? Он был всецело погружен в художественное пространство, и это пространство было Православным. Он был одним из немногих писателей России кто никогда не выходил из православно-художественного мира. Его творчество и вера были органически слиты. Он на всё смотрел православным взглядом русского писателя.
Я не буду касаться других книг Николая Михайловича, которые открыли мне новые грани жизни и творчества великих и значительных людей России (Николай Рубцов, Валентин Пикуль, Дмитрий Балашов, Валерий Гаврилин), современную монашескую жизнь Валаама.
Особо сильное впечатление на меня оказала книга Николая Михайловича о протопопе Аввакуме. В ней Коняев обнажил хроническую болезнь России, болезнь, затронувшую общество сверху донизу — неверие в собственные силы, в свою самобытность, в свой особый путь. Хотя только держась своих идеалов, своих мифологем (идеологем), мы выдерживали все вызовы и испытания и продолжали своё исторической развитие. Я имею в виду русские идеи — «Святая Русь», «Москва — Третий Рим», «Великая Россия». Сонм русских святых и подвижников, святых князей и княгинь, сопровождали этот путь. (А вот святых царей и императоров у нас не было, вплоть до страстотерпца Николая Второго).
Что я имею в виду? Грекофильство патриарха Никона, расколовшее душу России, — рана, не зажившая до настоящего времени. («Новый Иерусалим» вместо «Третьего Рима», неогреческие нововведения, запрет на шатровые церкви, неверие в русский тип святости).
Западничество дворян, социализм разночинцев (народничество интеллигенции), европеизм Петра и американизм «элиты» РФ нашего времени. Все это мы должны преодолеть, изжить в себе и находить русские и православные ответы на все вызовы времени и претензии других стран.
4. Н.М.Коняев был продолжателем «мужицкой», крестьянской словесности, наиболее ярко, сильно, полно проявившей себя в «железный век» России — период, в который вступил русский народ сто лет назад.
Сергей Есенин, Николай Клюев, Сергей Клычков, Михаил Шолохов, Александр Твардовский, Владимир Солоухин, Василий Шукшин, Василий Белов, Валентин Распутин, Виктор Астафьев… Это только бесспорные имена.
В Киевский период истории у нас преобладала монашеская словесность, в Московском Царстве монашеско-боярская литература, в Российской Империи — дворянско-разночинная. И в XX веке добавилась «мужицкая», крестьянская и даже казачья.
Гражданская война в романе М.Шолохова «Тихий Дон» глазами «донца». «Погорельщина» Н.Клюева — о последствиях коллективизации. Великая Отечественная война глазами мужика-солдата у В.Астафьева (роман «Прокляты и убиты»). А.Твардовский взялся напечатать повесть А.Солженицына «Один день Ивана Денисовича», после слов: «Лагерь глазами мужика» (конечно, Солженицын не был «мужиком», а был типичным интеллигентом, однако, интеллигент может быть кем угодно, и не только в творчестве, но и в жизни).
О мужике, солдате меньше всего думали все правители России, вплоть до настоящего времен,и и потому у «мужиков» особое отношение к Государству, Правителям, интеллигенции, культуре, истории, экономике. Словом ко всему.
Задумаемся, а не принимают ли нас, т.е. большинство граждан России, существующие власти за «мужиков», что следует по их отношению к нам? Весьма вероятно, что так. Значит и творчество «мужиков» нам должно открыть многое. Будем их перечитывать, Н.М.Коняева в первую очередь.
5. Эти заметки были написаны сразу по кончине Николая Михайловича. Прошел почти год. Я познакомился с некоторыми воспоминаниями о Коняеве в альманахе «Линтула».
Список произведений Николая Михайловича, приведенный его супругой и верной помощницей в творчестве Мариной Викторовной, поразил меня.
Сразу вспомнился Карамзин и его «История государства Российского». «История Народа Русского» — так можно оценить всё творчество Н.М.Коняева.
И потому переиздавать книги Н.М.Коняева надо под рубрикой «История Народа Русского» и далее по разделам, приведённым в статье М.В.Коняевой.
Нужно отметить, что «История…» Коняева выгодно отличается от «Истории…» Карамзина. В ней всё основано на фактах.
При этом Николая Михайловича можно и нужно считать выразителем взгляда Народа Русского на свою историю, что ранее проявляло себя в былинах, сказаниях и песнях. Тот же размах, глубина, поэзия. Словом, родной взгляд на нашу историю вплоть до современности.
Борис Георгиевич Дверницкий, русский мыслитель, гл. редактор журнала «Русское самосознание»